Культура:

Была война

03.05.2018

Война – самое противное природе человеческой действо

1706

Война – самое противное природе человеческой действо, неслыханное беззаконие, происходящее не иначе, как от накапливающегося в людях и переполняющего их зла. Никто войн, вроде бы, не хочет. И, тем не менее, они происходят постоянно. Можно даже сказать, что историю человечества в значительной мере составляет история войн.

Наша Родина – Россия – в войнах участвовала непрестанно. Это обусловлено ее исключительным положением в мире. Тем, что она находится между Востоком и Западом, между двумя противостоящими друг другу цивилизациями.

Россия – великая держава с ее несметными природными богатствами – всегда была соблазном для других стран и прежде всего для цивилизованного Запада. Остается она для него таковой и сегодня. Ведь только в беспокойном и трудном миновавшем двадцатом веке произошли две мировые войны…

Главная особенность нашей Родины состоит в том, что она сложилась в великую державу вовсе не в результате завоеваний. Россия с её терпимостью к другим народам и культурам, с ее всемирной отзывчивостью, с ее всечеловечностью обладает удивительным драгоценным свойством притягательности для других народов, в неё входящих. В ее лоне находящих благотворные условия для своего развития и жизни. Это и предопределило уникальную, но вместе с тем такую непростую и трудную судьбу России, многонациональной державы.

Удивительно, что после каждой большой войны люди полагали, что она-то станет уж точно последней. Но проходило время, нарождались новые поколения людей, менялись обстоятельства, и люди с удивлением замечали, что возможность новой войны не исключена.

Последняя большая война в истории России – это Великая Отечественная война (1941-1945 гг.) с фашистской Германией. А, по сути, – со многими европейскими странами, с таким цивилизованным и просвещенным Западом…

Вероломное нападение немецко-фашистской Германии на Советский Союз, на Россию, 22 июня 1941 года казалось невозможным и безумным. Но, к сожалению, это произошло, ввергнув нашу страну и её народы в изнурительную, страшную трагедию. В войну, в которой погибли миллионы и миллионы наших соотечественников.

Моё послевоенное поколение, родившееся сразу после войны, пять-десять лет спустя после неё, это – дети победителей. Наши родители, наши отцы и матери участвовали в этой войне, можно сказать, случайно остались живы. Как об этом не помнить? Ведь если бы погибли они, не было бы и нас…

Я помнил об этой войне всегда. Можно сказать, каждодневно. Ведь отец мой, папа Иван Ефимович Ткаченко (1921 – 2002 гг.), наводчик знаменитой противотанковой пушки ЗИС-3, вернулся с войны инвалидом, без левой руки и растил, и воспитывал нас, детей своих, с одной рукой… Сержант 220 артиллерийского полка 201 стрелковой Гатчинской дивизии Иван Ткаченко. Той самой дивизии, которая в наше время, в 1990-е годы, при распаде Советского Союза оказалась в Таджикистане на острие уже новых противоборств.

Я сохранил ветхие листочки удостоверений о награждении отца медалями: «За оборону Ленинграда», 25 сентября 1942 года, №38935; «За боевые заслуги», 31 мая 1944 года, №1172349. Медаль вручена «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками».

Какие были эти задания, отец так или иначе рассказывал мне, мальчишке. А однажды я спросил его: «А медали где?» Ответ отца удивил меня. Сказал же он мне тогда следующее. Мы, мол, были тогда такими молодыми и так были рады тому, что остались живы там, где, казалось уцелеть было невозможно, что наградам особого значения и не придавали. А потому медали свои отдал племянникам, мальчишкам на забаву, в качестве игрушек. Да других подарков для детей у нас тогда и не было…

Я печалюсь над этими ветхими, истаивающими в руках листочками удостоверений о награждении отца и поражаюсь тому, как всё это было, по сути, недавно. И было с нами. Надеюсь на то, что дети и внуки мои так же будут печалиться над ними, когда я их им передам на дальнейшее сохранение…

А еще меня удивляло то, что в характере отца – спокойном, рассудительном, добром – всё пережитое им никак не отразилось. Кроме роковой отметины на теле, война, казалось, его не задела.

Потом, когда я работал в журнале «Пограничник», взял однажды командировку в Северо-Западный пограничный округ. И побывал там, на том месте, где отец был ранен, где оставил он свою левую руку…

Да, конечно, Великая Отечественная война стала для нас, для Советского Союза, для России, главным событием двадцатого века. И потому, что, в основном, мы спасли мир от фашизма. И потому, что в результате войны Россия окончательно восстановилась после ее революционного крушения 1917 года. С потерями, но всё-таки восстановилась. В ней сложился новый тип государственности. И Россия вновь стала великой державой в форме в обличии Советского Союза.

Мне нечего описывать боевые действия, их ход и развитие, отраженные в реляциях и документах. Это уже сделали и еще сделают историки. Меня же более занимает и волнует то, как война отражается на человеке, что она с ним делает. С его характером и его обликом. Нельзя ведь не заметить того, что война как событие противоестественное обнажает всё существо человеческое. Одних она делает крепкими духом и неуязвимыми. Других, наоборот, ломает, пробуждая в них самые низменные, звериные инстинкты. Воистину – кому дано, тому и прибавится, а кому не дано, у того отнимется и последнее…

О том же, до какой степени война изменяет человека, я убедился на одном реальном случае. Такое намеренно не придумаешь.

Когда мы жили в подмосковном Солнечногорске, где я, лейтенант, начинал свою офицерскую службу командиром взвода в мотострелковом полку, у нас были замечательные соседи – Борщёвы. Иван Яковлевич – полковник, преподавал тактику на Высших офицерских курсах «Выстрел». Анна Ванифатьевна, тётя Аня, была блокадницей, пережила ужас блокады Ленинграда. Она-то и рассказала нам историю, происшедшую с её родителями.

Мама её находилась в блокадном Ленинграде. Отец остался за линией фронта. Работал ездовым на лошадях. Подвозил боеприпасы для воюющих частей и увозил раненых в тыл. На какое-то время они потеряли друг друга.

После прорыва блокады города, оставшихся в живых жителей партиями на полуторках вывозили в Ярославскую область. Там и произошла их встреча.

Брела ее мама по проселочной грунтовой дороге куда-то, худая, изможденная, еще не оправившаяся от голода. И нагнала ее телега, запряженная лошадьми. Какой-то незнакомый бородатый возница. Поравнявшись с ней, он сказал:

– Садись, дочка, подвезу!  

Она села в телегу, и они поехали. Возница стал расспрашивать ее, откуда она да куда:

– Из Ленинграда, дочка?

– Да.

– А где живешь?

Она сказала ему, на какой стороне города жила.

– О, так мы с тобой соседи, можно сказать, – оживился он.

– А на какой улице?

Она назвала улицу.

– Так и я там живу, – удивился он.

– А в каком доме?

Она назвала номер дома.

Мужчина ещё более удивился.

– И я живу в этом доме. Я тебя должен знать. Так чья же ты, дочка?

Она назвала себя. И только тогда он понял, что это его жена… Такой ли им мечталась и представлялась их встреча? Наверное, не такой. Но такой вот она оказалась.

Как война проходит по душам людей, как безжалостно обрывает в них какие-то важные струны, в том числе и родственные связи, – свидетельствует случай в моём роду, о котором я узнал только сейчас. Семья отца моего, Ивана Ефимовича, когда ему было всего девять лет от роду, была выслана на Урал, в Свердловскую область, в 1929 году – как не пожелавшие вступать в колхоз. Там бабушка утонула в болоте, отправившись в лес за ягодами. Дедушка вослед умер от тоски по ней и от ран, полученных ещё на японской войне. Дети – Ваня, Андрюша и Маруся – были определены в детский дом, который находился в Свято-Николаевском Верхнетурском монастыре. Там сестра Маруся умерла. Отец мой после детского дома учился в фабрично-заводском училище, а потом началась Великая Отечественная война, на которую он был призван с её первого дня. Участвовал в прорыве блокады Ленинграда, был наводчиком знаменитой противотанковой пушки ЗИС-3. Потом он получил ранение, потерял левую руку и после излечения вернулся на Кубань.

Я помню, как отец говорил мне, что в детдоме он был с младшим братом Андрюшей и что был тот лейтенантом и погиб на войне. По единственной сохранившейся фотографии он сделал портрет младшего брата, который всегда висел в нашей хате.

И вот, шестнадцать лет спустя после кончины отца, меня разыскала Света Егорова и сказала, что она – внучка Андрея Ефимовича Ткаченко из станицы Староджерелиевской. Я выслал ей фотографию дяди, а она мне – дедушки. Всё совпало. Это был он, Андрей Ефимович, младший брат отца. А Света Егорова, стало быть, – моя родственница, племянница.

Но, какая досада, – отец жил после войны пятьдесят пять лет, не зная, что брат его Андрей не погиб, а живёт в городе Семёнове Нижегородской области с многочисленным семейством. Отец был уверен в том, что брат погиб, потому и не искал его. Видимо, приходила похоронка. Но почему Андрей Ефимович не искал своих родных в то время, как на Кубани жила старшая сестра Мелания, и кроме отца, два старших брата Илья и Карп, – неведомо… Какая досада, как это всё невозвратно. А сообщить отцу об этом уже невозможно…

Так братья разминулись в земной жизни. И этого уже никогда не поправить.

Пётр Ткаченко